Бедный Сэнсэй - Глава 6

ГЛАВА ШЕСТАЯ

1

Ту-154 гудел ровно, продолжая набирать высоту. Где-то внизу остался облитый ласковым весенним солнцем ташкентский аэродром. За день, что они пробыли в гостеприимной и красивой столице Узбекистана, Олег так привык к раскосым и смуглым восточным лицам, что ему казалось даже странным такое обилие русских лиц в салоне.
Сидеть было довольно тесно - ближе к проходу рядом с ним расположился Константин, деловито листающий какой-то научный журнал. Справа был солдат в выгоревшей форме. Он откинулся в кресле с закрытыми глазами, и Олег через него вглядывался в стекло иллюминатора. Когда самолет в развороте брал на крыло, то становилась видимой земля с разлинованными квадратиками полей и поблескивающей на солнце лентой автострады, по которой мчались горошинки медлительных автомобилей.
"Не курить! Пристегнуть привязные ремни!" - горели ярко-красные буквы на табло салона.
Олег вдруг подумал, что уже давно не летал на самолетах. Ему почему-то представлялось, что будет куда больше шума и заложит уши от гула моторов. Но в салоне было довольно тихо, двигатели, расположенные у хвоста серебристого лайнера, работали негромко. Вспомнилось, что в последний раз он летал в двенадцать лет с отцом. Олег почти против воли бросил быстрый взгляд на Константина, безотчетно ожидая, что тот снова
каким-нибудь жестом напомнит отца. Но чудо не повторилось: это было только в машине в первый день знакомства.
Олег отвернулся к окну. Поверхность земли отдалилась настолько, что деревья слились в один фон, а дорога сверху выглядела тоненькой ниточкой. И тут он вспомнил, что его ожидает в Москве.
Полмесяца назад, решив испытать собственную храбрость, Олег стал приставать к Торшину, чтобы тот помог ему прыгнуть с парашютом. У Славки оставались какие-то связи в ДОСААФе. Торшин предложил ему записаться в парашютную секцию, но Олегу это не подходило. У него просто не было времени ходить на предварительные занятия. После длительных уговоров Славка нашел паренька, согласного, чтобы вместо него прыгнул другой.
Подумалось, что вот так же промелькнут после взлета внизу подмосковные поля и речки. А потом будет прыжок и восхитительно долгий полет между небом и землей, захватывающий дух прыжок в неизведанное.
Олег прикрыл глаза, мечтая об этом. Но вместо радости почему-то чувствовал неудобство и даже какую-то неловкость. Он попытался проанализировать свое состояние и тут вспомнил. Как столкнулся в зале аэродрома с группой загорелых до черноты солдат, как отметил тогда, насколько их загар отличается от черноморского. Не нежный золотисто-коричневый, делающий привлекательным любое лицо, а красновато-кирпичный, с серым оттенком. Сразу смекнул - такому загару не позавидуешь.
Группа резко отличалась от окружающей, суетливой и цветастой восточной толпы. Ребята стояли тихо и обособленно, молча курили, изредка перекидываясь короткими фразами. Лица сосредоточенны, насуплены. У них были странные взгляды - они словно смотрели сквозь людей и здания, сквозь весь этот мир.
Его нынешний сосед был из той группы. Он такой же отрешенный, с белыми, коротко стриженными волосами. Когда объявили посадку, его чемодан взял другой солдат. Неприятно пораженный, Олег увидел, что у его соседа по салону нет руки. На ее месте висел, безжизненно покачиваясь, протез с бежевыми пластиковыми
пальцами.
В проходе между кресел остановился столик-каталка и стюардесса приветливо улыбнулась накрашенными губами:
- Минеральная вода, лимонад?
- Спасибо, - ответил Константин приятным мягким голосом. - Олег, предложи своему соседу водичку.
Солдат отрицательно покачал головой и снова уткнулся в иллюминатор. Олег взял стаканчик и медленно выпил газировку.
Самолет набрал высоту, предупредительная надпись погасла. Расстегнув ремень, Олег почувствовал себя свободнее, но с тихим ужасом подумал, что предстоит еще не меньше трех часов лета. Пожалел, что не сумел запастись каким-нибудь детективом или журналом. Первое время он разглядывал окружающих пассажиров, но скоро это занятие надоело. Олег зевнул, покосился на солдата. Тот, оказывается, уже давно дремал, приткнувшись пустым плечом к стене. Лицо во сне у него было еще совсем мальчишеское, с щедро высыпавшими веснушками и вздернутым носом. Но в то же время в разгладившихся светлых морщинках застыло что-то тяжелое и суровое. Солдат, словно почувствовав на себе взгляд, открыл свои выгоревшие голубые глаза и посмотрел так, что Олег быстро отвел взгляд в сторону. В этом солдатике было что-то такое внутри, чему трудно дать четкое определение. Олег вдруг автоматически подумал, что не хотел бы драться с таким противником.
В это время Константин легко коснулся его руки:
- Я отлучусь ненадолго.
- Хорошо, - откликнулся Олег и тут же прикрыл глаза, пытаясь понять, почему же присутствие этого солдата вызывает в нем такое острое ощущение дискомфорта. Об этом он думал и позже, когда тот ел
принесенный обед одной рукой.
Шум двигателей уже почти не слышался, уши привыкли. Сосед впереди вдруг резко откинул свое кресло, прижав его колено. Олег открыл глаза и в этот момент увидел, что по салону пробирается человек с курчавыми, черными как смоль волосами и коричневым азиатским загаром. Что-то в его лице было не так, и Олег, полуприкрыв глаза, продолжал рассматривать его. Когда мужчина поравнялся с его креслом, Олег понял, в чем дело. С левой стороны под густыми черными усами был виден рваный побелевший шрам у губы. Человек мелькнул безразлично глазами по лицу Олега и, не задерживаясь, прошел дальше. В его левой руке был дипломат, точно такой же, как и у Константина.
Немного удивившись совпадению, Олег снова прикрыл глаза и постарался отвлечься. Сон не шел, на это уже не оставалось надежды. Он попытался вспомнить Марийку, но ее облик уходил, словно скользкий угорь. Было только странно приятное воспоминание о чудной ночи на даче. Интересно -- заметит ли шеф его проделку? Но особого страха Олег не испытывал -- последнее время в его спокойствии было трудно пробить брешь. Чуть скрипнуло соседнее кресло. Олег открыл глаза и увидел, что шеф теребит авиабирку, привязанную к ручке дипломата. Дипломат был зажат между его коленями. Заметив этот удивленный взгляд, шеф откинулся в кресле.
-- Скажи, Олег, -- голос его был серьезен, -- а как ты отбирал ребят в свою группу, когда был тренером кунг-фу?
-- Не тренером, а сэнсэем, -- тут же откликнулся он и качнул плечами. -- Да почти никак. Кто из ребят покрепче, тот сам не бросит это дело... У нас утомительные тренировки.
-- Знаешь, как в Китае тысячелетие назад проходил набор в философские школы? Представь себе такую картину: у дома учителя собрались молодые люди. Весь день они стоят под палящими лучами солнца и к вечеру расходятся по домам. Наутро приходят снова, их чуть меньше. Они снова выстраиваются во дворе и через несколько часов появляется один из старших учеников. "Учитель сказал, -- говорит он, -- что сегодня хорошо смотреть на небо и размышлять". Молодые люди поднимают головы и весь день смотрят на небо. Вечером расходятся. На следующий день их число снова уменьшается. Они стоят и стоят, никто не появляется. Но вот после обеда, наконец, мелькнула человеческая фигура за окном второго этажа. Великое счастье! Им сегодня довелось увидеть учителя! Вечером они возвращаются по домам взволнованные. Через неделю из числа оставшихся учитель отбирает себе нескольких. Те прислуживают ему в течение нескольких лет по дому, понемногу воспринимая мудрость учителя. Вот так. И никакой учитель на Востоке не даст знаний тому, кто станет пользоваться ими бездумно. Понятно?
Олег молчал. История с учениками произвела на него впечатление. Древний Китай вообще был интересной, по не очень-то мягкой страной.
Как давнее прошлое, вспомнилась зимняя кутерьма с группами, стремления шинхана, глупые угрозы Леши Самойлова. Рассказ Константина укрепил в Олеге сознание собственной правоты. Эта мысль настроила его на добродушный лад, и он погрузился в размышления об учениках и учителях.
В Москве было значительно холоднее. Воспоминания о среднеазиатской жаре вдруг сделались далекими и нереальными.
Машина как обычно дожидалась их на стоянке в Домодедове. Ровное широкое шоссе позволило поднажать, и стрелка спидометра уверенно перевалила за сотню. Олег опустил стекло и с удовольствием подставлял весеннему ветерку лоб и щеки. Подмосковные березовые леса промелькнули, как сон. Когда въехали в город, было даже жаль сбрасывать скорость.
-- Прикрыл бы окно, дует. -- Шеф ткнул кнопку магнитофона. Раздалась какая-то неизвестная мелодия.
Олег выполнил его просьбу и скосил глаза на Константина. Тот сидел на переднем сиденье расслабившись, полуприкрыв глаза, вяло смотрел на городские пейзажи, на толпы спешащих людей, на яркие тюльпановые цветники площадей. Дипломат был зажат между его коленей. Чувствовалось, что шеф углубился в размышления.
При повороте с улицы Горького на Тверской бульвар пришлось притормозить -- люди текли сплошным темным потоком. Стоящий рядом гаишник направился было к их "Волге", проявив интерес к молодому водителю, но, наткнувшись на прямой уверенный взгляд Олега, отвернулся и приостановился.
Шеф жил у Никитских ворот, езды оставалось не больше двух минут. Впереди ждало возвращение к бабушке, снова ее бесконечные недовольные расспросы, сетования.
Олег снова глянул на Константина -- и следа не осталось от былой его вялости. Сосредоточенный взгляд, плотно сжатые губы. Дипломат перекочевал на колени.
Хотелось спать. Олег нарочито отвернулся к окну и несколько раз надул щеки, сдерживая приступ зевоты. Почти не глядя, свернул в уже знакомую до мелочей арку, притормозил "Волгу" у подъезда. Выключил дви-
гатель и выжидающе повернулся к шефу. Может, тот сегодня тоже позволит ему воспользоваться машиной?
- Выходим! - в глазах Константина мелькнуло что-то холодное и решительное.
Олег пожал плечами, мол, мне все равно, и вылез наружу. На лобовом стекле налепились насекомые. "Не мешало бы, -- подумал он, -- сегодня помыть машину".
Сунув руки в карманы, Олег со скучающим видом огляделся. Во дворе дома было пусто, только несколько малышей сидели в песочнице.
Шеф осторожно выудил свой чемоданчик, хлопнул дверцей и проверил, хорошо ли она заперта. Потом подошел к Олегу накоротко кивнул:
- Иди вперед!
Олег еще раз пожал плечами и внезапно какое-то странное предчувствие охватило его. У подъездной двери вынул руки из карманов, инстинктивно пригнулся. Сзади слышались приглушенные шаги Константина. Олег положил руку на длинную деревянную ручку и рванул ее на себя.
В подъезде было сумрачно. Лампочка под потолком сегодня, кажется, особенно скудно освещала пространство. На площадке перед ними никого не было. Они прошли к лифту. Олег перевел дух и, остановившись, посмотрел на Константина. Тот стоял с каменным выражением лица.
Лифт был занят. Маленькие окошечки с лампочками наверху показывали, что кабина спускалась к ним на первый этаж. Олег привалился плечом к косяку и пригладил волосы. В тишине было слышно, как с надсадным гудением работает подъемная машина лифта.
Вот наконец он опустился. Двери с жужжанием начали раскрываться, и в это мгновение из кабины высунулась чья-то рука. Еще не осознавая собственных действий, Олег резко уклонился в сторону. Тонкая струя с шипением рассеяла воздух, следом выскочили два высоких здоровенных мужика. Олег почувствовал удар в голову, потом еще один -- в бедро, и повалился назад, на Константина. Ухо наполнилось болью и звоном.
-- А-а! -- испуганно заорал шеф. Чувствуя, как начинают слезиться глаза, Олег в падении все же успел подсечь первого из нападавших, и те двое тоже упали.
-- Олег! -- в отчаянии закричал шеф. -- Давай!
Но Олег и сам понимал, что пора действовать. Он успел вскочить раньше, чем бандиты. Для начала вышиб ногой баллон из руки первого, расчетливо ударив в локтевой сустав. Раздался вопль. Парню был обеспечен перелом. Второй из бандитов уже успел подняться. В его кулаке тускло блеснула короткая резиновая дубинка. Нападавший резко замахнулся и хотел ударить Олега, но тот сел в низкую стойку змеи, мгновенно перехватил руку бандита и двинул ребром ладони в открытый кадык. Противник захрипел и осел на пол. Обернувшись в стойке к первому, Олег заметил, что тот поднялся на четвереньки, и придерживая поврежденную руку, отползает к двери на улицу.
Шеф стоял у подоконника, прижав к себе заветный кейс и размазывая по лицу слезы. Олег чувствовал, что и у него все сильнее и сильнее щиплет в глазах. Двумя прыжками он настиг убегавшего и резкой подсечкой распластал того на полу.
Он замер над поверженными противниками, тяжело дыша и ощупывая ноющее ухо. Снова умудрился с самого начала пропустить удар! Где-то наверху залаяла собака.
-- Шеф, --хрипло крикнул он. -- Что с ними делать?
-- Их всего двое?
-- Да
-- Кто вас послал? -- вдруг резко крикнул Константин.
Лежавший перед ним бандит оторопело посмотрел на своего напарника, замертво распластавшегося перед закрывшимся лифтом.
"Болевой шок от удара и, вероятно, сотрясение мозга при падении", -- быстро оценил Олег.
-- Я не знаю, --жалобно заскулил тот и с опаской глянул на Олега снизу-вверх.
Шеф уже пришел в себя, слезящимися глазами осматриваясь в подъезде. Собака в квартире на втором этаже заходилась лаем. -- Придется взять тебя с собой.
-- Нет, --крикнул бандит. -- Куда вы меня хотите везти?
-- Туда, где ты нам все расскажешь, гад! -- Олег не узнал голоса Константина, который вдруг сделался невероятно жестким.
-- Я и так могу все рассказать...
-- Это Узбек, -- пролепетал бандит дрожащим голосом. -- Это он нас подбил на дело...
На втором этаже щелкнул замок и открылась дверь. Лай зазвучал теперь уже на площадке, громче и злее.
-- Эй! Что там происходит? -- крикнул басовитый голос. -- Имейте в виду, я вызвал милицию.
-- Проклятье! -- застонал бандит, лелея поврежденную руку и умоляюще поглядывая на Олега.
Олег выжидающе смотрел на шефа, ожидая приказаний.
-- За мной! -- тихо сказал Константин. -- Тут больше нечего делать.
В глазах продолжало щипать, но Олег уверенно вывел машину на бульвар. На шефа было жалко смотреть -- струя пришлась ему в лицо, кожа покраснела, слезотечение, похоже, нарастало.
-- Давай на дачу. Мы не гарантированы от нового нападения. А этими сейчас займется милиция... Кроме того, совсем не нужно, чтобы соседи догадались о моей профессии!
Олег, нахмурившись, кивал, понимая справедливость решения шефа. Он то и дело озабоченно поглядывал в зеркальце заднего вида, высматривая, нет ли погони. Ухо горело и словно налилось свинцом.
В небе отдаленно загрохотало, и тут же по крыше и стеклам застучали первые тяжелые капли. Олег автоматически сбросил скорость и включил дворники, которые едва успевали справляться с потоками обильного весеннего дождя.

2

Возвращался он под вечер. Дождь, умаявшись за день, выдохся, и порывистый ветер быстро и деловито разгонял клочковатые тучи. В разрывы этих туч проглядывали первые звезды и тонкий острый серп молодого месяца.
Выйдя из метро, Олег свернул за угол и, не дожидаясь трамвая, поспешил вдоль Безбожного переулка. До дома было не больше одной остановки. Шестнадцати этажные кирпичные башни новостроек геометрически четко просматривались на фоне неба. Мамаши с детьми освобождали качели и песочницы, кое-где у скамеек мелькали алые точки сигарет подростков.
Олег шел неторопливой походкой, рассеянно посматривая по сторонам. В ушах еще немного гудело, не то от шума самолета, не то после удара в подъезде у Никитских ворот.
Дачу шефа он оставил только после того, как туда пришел сменщик -- здоровенный угрюмый парень. Олег видел его уже не однажды, Константин их знакомил. Сменщика звали Глебом, он был нелюдим и недружелюбен, так что беседа не завязалась. Единственное, что удалось от него узнать, это то, что оба бандита уже находятся "где следует".
Мимо, стуча громко по рельсам, прокатил красный трамвай. Потом, высунув длинный язык, пробежал породистый колли.
-- Чарли! Чарли, ко мне! -- раздалось следом. Молодой парень в спортивном костюме несся за собакой, недобро размахивая рукой с намотанным поводком.
Издалека было видно, что горит окно на кухне и в зале -- наверное, бабушка смотрела телевизор и что-то готовила. Он вспомнил, что обещал ей вернуться сегодня утром. Волнуется, как всегда.
На тихой скорости и почти бесшумно сзади подкатила темная машина. Олег резко и инстинктивно отпрыгнул в сторону, вставая в стойку. Передняя дверца стремительно распахнулась и оттуда наружу высунулась Слав- кина физиономия.
-- Ну ты орел, Бестужев! -- загоготал он.
-- Славка, черт! -- Олег чувствовал, как бешено зашлось сердце в груди. -- Ты что тут делаешь?
-- Садись, сэнсэй, поболтаем! Олег заметил на багажнике "Жигулей" две крупные буквы "ПГ". Это означало, что Торшин был при исполнении.
-- Знакомьтесь, -- Славка всем корпусом развернулся в кресле. -- Чемпион Москвы по каратэ, сэнсэй Олег Бестужев, а это сержант милиции, "подвижник" и герой Серега Никитюк.
Олег пожал широкую ухватистую ладонь и кивнул. Белесые глаза Никитюка глянули профессионально-оце нивающе, и Олег почувствовал, что его волнение еще не улеглось.
-- Сейчас патрулируем этот район, -- объяснил Торшин. -- Вдруг смотрю, Бестужев собственной персоной, дай, думаю, поговорю со старым другом. Давно не видались.
-- Да уж, давно. -- В машине было душно, и Олег опустил стекло.
-- Меня, кстати, твоя бабуля прямо достала, не знаю ли я, где ты пропадаешь и что с тобой происходит, -- Торшин снял фуражку и почесал затылок. -- Где шляешься-то, а?
Он снова рассмеялся, показывая крепкие ровные зубы. Никитюк опять пристально глянул на Олега через зеркальце заднего вида и ему от этого взгляда стало как-то не по себе.
-- Так, -- неопределенно ответил он, -- дел по горло, Слав.
-- Ночами надо дома ночевать, -- перебил его назидательным тоном Торшин. -- Кстати, если тебе интересно, позапрошлую ночь Маринкина мамаша твоей бабушке спать так и не дала.
-- А ты откуда знаешь? -- вспыхнул Олег. И вспомнил о той ночи в Жаворонках. Казалось, что с того момента прошла вечность.
-- Валентина Павловна сама сказала. Меня тоже в розыск пытались втянуть, но я не поддался. Ты уж смотри, герой, бабку хоть предупреждай о своих чудачествах.
-- Хорошо, -- буркнул Олег, поглядывая на игру огоньков рации рядом с Торшиным. Из динамика доносился треск, невнятные голоса. -- Послушай, Слав, у меня дома журналы лежат для тебя. Принес, как обещал.
-- Класс!--тотчас откликнулся тот. -- А какие там "тао"?
-- Богомол, орел и еще что-то, я сейчас не помню.
-- Класс! А то по тренировкам нашим я тосковать стал. Помнишь наш зал? Ты не поверишь, но я его каждую ночь во сне вижу. Если, конечно, не на ночном дежурстве. Может, прямо сейчас заедем?
-- Пошли, -- согласился Олег. -- А тебе можно?
-- Мы на "подвижке", как в свободном поиске. Главное -- чтобы по вызову моментально среагировать. Давай, Серега, вон к тому дому, последний подъезд.
Не дожидаясь лифта, Олег взбежал на пятый этаж и открыл своим ключом дверь. Пока рылся в стопке журналов и тетрадей на столе, дверь комнаты отворилась и на пороге показалась бабушка.
-- Привет, Ба, -- сказал он и неловко улыбнулся.
-- Господи, нашелся наконец, -- всплеснула та руками. -- Где же ты столько пропадал?
-- Я звонил тебе, -- оправдывающимся тоном протянул он. -- Я же предупреждал, что меня не будет два дня.
-- Ладно, сейчас все расскажешь. -- Она словно бы торопилась куда-то. -- Разогревать тебе обед?
-- Пока не надо. Меня внизу Славка ждет. Вернусь и поем. Хорошо?
-- Ну хорошо, хорошо, -- Ба махнула рукой и скрылась на кухне.
Найдя журналы, Олег выбежал из квартиры, на ходу ловя бабушкин голос в спокойной интонации:
-- Вот только что вернулся, гулена. А? Не надо, Ира, прошу тебя...
"Ничего себе, -- оторопело подумал он, сбегая по лестнице вниз, -- когда это бабуля успела с матерью спеться? Это что-то новенькое!"
Машина Торшина стояла у подъезда с включенным двигателем. Славка делал отчаянные знаки руками. Олег подбежал к нему и протянул стопку журналов.
-- Отлично, -- Славка посмотрел на часы. -- Нас только что вызвали. Нелегальный концерт поблизости в каком-то институте.
-- Ну?! -- нетерпеливо крикнул сидящий за рулем Никитюк.
-- Погоди ты! -- отмахнулся Торшин, -- Слушай, Олег, а может, с нами поедешь? Не бойся, не опасно. Шпану разгоним -- и все.
-- Давай! -- быстро и неожиданно для самого себя решился Олег. -- Поехали!
Дверца за ним еще не успела закрыться, Никитюк уже рванул с места. Олег мельком отметил, что движок у этих "Жигулей" работает на диво -- машина легко лавировала в плотном уличном потоке, быстро брала разгон. Никитюк явно был отличным водилой -- его светлые глаза сощурились, в зеркальце Олег ловил их осторожный и внимательный блеск.
-- Тут недалеко, -- Торшин хлопнул Олега по плечу. -- Ты не волнуйся, это ненадолго.
- А я и не волнуюсь. У тебя пушка есть?
- Есть, - удивился Славка, - а что это ты? Нам она явно не пригодится сейчас.
- Покажи.
Торшин расстегнул кобуру и вытащил черный, маслянисто поблескивающий пистолет. Даже не беря его в руки, Олег понял, что он совсем не такой, как тот на даче у шефа. Этот был поменьше, не такой внушительный. Не выпуская из руки, Славка показал его и снова спрятал.
- У вас только такие?
- Конечно, только "Макаров". А что это ты?
- Слушай, а есть такие, чуть больше? Ну, примерно такой же формы, но массивнее. - Олег пальцами показал. - Это какая марка? Советский?
- Конечно. На рукоятке звезда и буквы "СССР".
- Где это ты видел? - снова мелькнул прострельный взгляд Никитюка.
- Недавно на одной фотографии.
- Вот такой, что ли? - принялся пальцем в воздухе рисовать Торшин. - И сам такой крупный, прямой, да?
- Как будто...
- Так это "ТТ"!
- А почему вам такие не выдают?
- "ТТ" снят с производства. Патроны в конце пятидесятых перестали выпускать, - прогудел Никитюк. - А хорошая, увесистая была пушка. Теперь такие только в кино увидишь.
В голосе водителя прозвучали нотки сожаления. "Наверное, любит основательность в вещах", -заключил Олег.
- Но "Макаров" тоже штука хорошая. Я в этом уже убедился.
Но он не успел рассказать, каким именно образом убедился в надежности "Макарова", его перебил Славка:
- Послушай, Олег, ты когда в клуб пойдешь прыгать? - Он мельком подмигнул Никитюку, и Олег понял, что тот в курсе. - Обещал, значит, надо слово держать. А то я с Колькой Соколовым твердо договорился.
-- Да прыгну, не волнуйся! - отмахнулся Олег.
- Смотри, у них прыжки через два дня начинаются! Машина въехала в полутемный переулок. Фары осветили плотную группу подростков перед четырехэтажным серым зданием дореволюционной постройки.
- Приехали! - буркнул Никитюк, сбросил скорость и вплотную подъехал к толпе.
Толпа подалась в стороны, некоторые парни что-то орали и размахивали руками. Олег сразу различил набрякшие физиономии тex, кто уже порядком подвыпил. Неожиданно увидел пьяную девчонку с размалеванным лицом, она кривила намазанными губами и что-то показывала пальцем.
- Судя по всему, еще не так страшно, - уверенно оценил Никитюк. - Я думал, что тут уже приличная свалка.
- Нас вызвали по драке, - пояснил Торшин. - На таких концертах всегда собирается много подонков.
- Алло, алло! Дежурный! Я - ноль-семнадцатый! - водитель что-то переключил в рации.
- Слушаю тебя, ноль-семнадцатый! - голос дежурного с трудом прорывался сквозь трескотню помех.
- Прибыли на место. Сейчас разберемся, что происходит в институте. Доложу через десять минут.
- Хорошо, - ответил голос с помехами. - Давайте.
У дверей центрального подъезда были видны двое милиционеров и ребята с повязками дружинников на рукавах. Подкатив почти к самой стене здания, Никитюк остановил машину. Они вышли на улицу, подошедшие дружинники, обменявшись рукопожатиями с ними, провели их внутрь здания. Какими-то полутемными коридорами, лестницами, проходами удалось, наконец, попасть к актовому залу со стороны кулис. Уже издалека было слышно, как в воздухе отдаются низкие звуки бас-гитары и ударных.
Никитюк с провожатым дружинником шел впереди, уверенно сворачивая, словно родился и вырос в этом институте, хотя Олег подозревал, что тот в этом здании впервые в жизни. Торшин, внимательно поглядывая по сторонам, едва поспевал следом.
- Да нет же, - доносился тихий голос дружинника. - У нас тут все в порядке, пьяных мы не пускаем, никаких драк... Совершенно непонятно, кто мог вам позвонить...
- Разберемся...
Актовый зал оказался не очень большим, не более трехсот мест, но он был буквально переполнен. Студенты облепили сцену со всех сторон, даже проходы впритык забиты молодежью. В уши ударил многократно усиленный динамиками голос:

Мы до сих пор поем, хотя я не уверен,
Хочу ли я что-то сказать.
Но из моря информации, в котором мы тонем,
Единственный выход - это саморазрушение...
Мы до сих пор поем, но нам уже недолго ждать!

Первый номер группы, какой-то раскрашенный парень в черной широкой рубахе, с алой лентой на лбу и волосами, заплетенными в косичку, стоял спокойно. Очень уверенный в себе, он устремил взгляд поверх голов в зале, словно там были дали, не уместившиеся в пределы этого переполненного помещения.
Олег осмотрелся - на лицах вокруг было написано восхищение, если не преклонение. Какая-то экзальтированная девица в штанах в обтяжку во втором ряду то и дело порывалась вскочить, но ее удерживал сидящий рядом парень. На Торшина и Никитюка то и дело направлялись недоумевающие и недовольные взгляды ребят.
- У нас все прекрасно организовано, - слышался близкий шепот дружинника. - Вход по билетам, билеты распространялись только среди наших студентов...
- Разберемся...
Олег почувствовал толчок в бок, увидел, как Славка со значением кивает на сцену. Видно было, что Тор-шину тоже понравилось. Олег начал прислушиваться к словам, но то ли он чего-то не понимал, то ли не слышал, но смысл песни уловить не удавалось. Больше того, он даже приблизительно не мог определить жанр, в котором эта группа работает, - не диско, не джаз, не рок.
- Кто это? - он наклонился к ближайшему дружиннику.
- "Аквариум"... Ленинградцы...
- А поет кто?
- Гребенщиков... Борис...
Фамилия мало что сказала Олегу, как и название группы, и он только пожал плечами. Но в то же время чувствовал, что манера их игры и, казалось бы, бессмысленно связанные слова песни находят ответ в самой глубине его существа. Это было странно, притягательно и немного неприятно.


Сидя на высоком холме,
Видишь ли ты то, что видно мне?
В игре наверняка что-то не так...
В игре наверняка что-то не так...

Он пел так страстно и с такими откровенными и незнакомыми интонациями, что Олег невольно почувствовал какое-то родство с певцом. "Останусь тут, - решил было он, - а Славка пусть уезжает с Никитюком. Обратно сам доберусь". Хотелось послушать еще какие-нибудь песни "Аквариума".
Музыка тем временем умолкла, зал переполнился аплодисментами, свистом, криками восхищения. Они стояли у кулис, и всю аудиторию, а не только сцену, было хорошо видно.
К Никитюку подбежал кто-то из администрации института. Олег видел, как они отошли к большому рубильнику распределительного электрощита, и администратор дернул рукоятку на себя. Свет в зале стал угасать. Один из музыкантов попробовал струны на гитаре, но звуков не было слышно. В зале раздались возмущенные крики и топот. Вернулся Никитюк:
- Время истекает, пойду доложусь. - И ускользнул куда-то в сторону.
- А почему им не дают сегодня выступать? - Олег повернулся к Торшину. - В игре что-то не так?
- А бог его знает, - отмахнулся тот. - Это дело администрации, а не наше. Им виднее, что запрещать, а что разрешать. Их помещение.
Олег вдруг увидел, что к ним приближается солист, косичка чуть раскачивалась при его походке. Удлиненное лицо, прямой тонкий нос, глубокие запавшие глаза с уверенным, но каким-то уставшим взглядом.
- Товарищ милиционер, - обратился он к Торшину, - прошу вас, не надо останавливать концерта. У нас совершенно нормальные песни, никакого криминала.
- Да не мое это дело, - покачал головой Славка, неловко переминаясь с ноги на ногу. - Этот вопрос решает администрация, а мы только следим за порядком.
- Но с порядком, кажется, все в порядке? - музыкант печально улыбнулся.
Славка продолжал отрицательно качать головой.
- Это не мое дело, - и отводил взгляд в сторону.
Олег видел, как неприятно было Торшину произносить эти слова, но и сам понимал всю нелепость его положения.
- Пошли, Слав, - он потянул за рукав товарища, когда Гребенщиков с независимым видом удалился. -Никитюк, наверное, уже заждался.

3

С ребятами он познакомился перед тем, как их посадили в автобус. Колька Соколов, с которым Торшин вчера свел Олега, тоже притащился, он скалил зубы и, судя по всему, был страшно рад, что первый прыжок у него откладывается. Пятеро дружков Кольки стояли вокруг и изучающе посматривали на Олега. По какой-то своей дурацкой особенности Олег сразу же забывал имена при знакомстве и теперь молчал, пытаясь их припомнить.
"Господи, - промелькнуло в голове, - и что это меня потянуло на парашютизм?"
Олег улыбнулся своей мысли. Вспомнилось, насколько пресной, будничной с некоторых пор стала представляться жизнь. Ему хотелось каких-то острых, захватывающих ощущений, бороться с собой и побеждать собственные слабости. Возникло и еще какое-то настроение, которому Олег не мог даже придумать названия. Оно было схоже с тем, что приходило перед поединками-спаррингами на тренировках или перед московскими соревнованиями по каратэ.
Теперь дружки Соколова тряслись в автобусе рядом, Олег мельком отметил, что он здесь старше всех. Почти все остальные - юнцы-допризывники! Тут же вспомнились времена, когда он мальчишкой вместе со Славкой Торшиным занимался автовождением в клубе ДОСААФ. Юношеское воодушевление, первые мгновения за рулем... Такое не забывается! И вот теперь, как новый виток спирали, снова ДОСААФ, снова клуб.
Зверски хотелось спать, вчера Олег лег поздно, а вставать пришлось чуть свет. Зевнул так, что рисковал сломать себе челюсти.
- Слышь, Олег, - повернулся к нему полный невысокий парень, один из Соколовских дружков. - А что ты в клуб заниматься, как все, не пойдешь?
- Так мне один прыжок всего нужен, - нейтральным тоном ответил Олег и внезапно вспомнил, что этого толстяка тоже зовут Олегом.
- Смотри, а то мы много тренировались. И как от самолета отделяться, и на "рейнском колесе", и с тросовой горки.
- Выживем, - Олег отвернулся к окну, чтобы скрыть новый гигантский зевок.
- Ты вот что, Олег, - толстяк мягко тронул его за рукав, - когда приземляться будешь, обе ноги обязательно вместе держи, а то вывихнуть запросто можешь.
- Знаю, Соколов мне уже говорил. - Он мельком посмотрел на тезку и вдруг увидел в его глазах застывшее и странное выражение. И сразу понял, что парень говорил все это не столько ему, сколько себе. Припомнилось, что вся группа сегодня совершала свой первый прыжок.
За окном автобуса уже давно начался сельский пейзаж, зеленели молодой листвой подмосковные леса, топорщились свежими всходами поля. С утра прошел дождь, а потом выглянуло солнце и зелень казалась промытой и красивой. От этой чистоты природы на душе тоже становилось светло и ясно.
Олег и так и этак предвосхищал предстоящий прыжок, пытался предугадать свои чувства. Будет ли страшно от раскрывшейся под ногами бездны? Сможет ли сделать этот шаг?
Совхозные поля вдруг сменились ровными площадями аэродрома, аккуратно разлинованного пунктирами невысоких трассовых фонарей. К тому моменту, как группу высадили из автобуса, Олег мысленно прыгнул, наверное, уже не меньше сотни раз.
Ребята вокруг шли какие-то поникшие, словно выключенные. Шутить ни у кого не было сил. По лицам было видно, что все - и поездка на аэродром, и посадка в самолет - воспринимается ими как неизбежное, почти роковое.
Парашюты были приготовлены заранее и уложены в козлы. Ребят разбили на три группы по десять человек. После того как все переоделись, произвели перекличку. Олег бодро откликнулся на фамилию "Соколов" и получил толчок в бок. Сдержавшись, чтобы автоматически не ответить, оглянулся и увидел подмигивающее полное лицо соседа по автобусу.
Он пошевелил плечами, подвигал руками и ногами, привыкая к весу и форме комбинезона. Несмотря на то, что Колька Соколов был чуть ниже Олега, его комбинезон оказался велик. Голову охватывал тонкий гладкий шлем, а парашют, словно большой рюкзак, сильно оттягивал плечи.
Захватывающая минута, кажется, приближалась.
- Не дрейфь! - сосед по автобусу улыбнулся и поправил лямку своего парашюта. - И помни, ноги во время приземления обязательно держи вместе! А то раз, и перелом или вывих...
На поле ревели, прогревая моторы, серо-зеленые АН-2. От их пропеллеров в разные стороны разлетался по земле мелкий мусор.
Инструктор прошел вдоль ряда, внимательно проверяя оснастку подопечных. Закончив с последним, отошел чуть в сторону и громко подал команду:
- По кораблям!
В самолете Олег оказался снова рядом с тезкой, который вдруг сделался молчаливым и задумчивым. Начался тряский неуклюжий разбег. Вспомнилось, как ловко и комфортабельно стартовал и садился пассажирский лайнер. Тряска резко оборвалась, сменившись плавным, чуть вдавливающим в сиденье взлетом.
Олег посмотрел вокруг. После резкой яркости солнечного утра салон, освещаемый только иллюминаторами, казался почти совсем темным. Ребята жадно всматривались вниз через толстые круглые стекла. Потом Олег наткнулся на взгляд сидящего около люка инструктора. На мгновение стало страшно: неужели раскусил "зайца"? Но тот дружески подмигнул ему, и все вернулось на свои места.
Самолет взял крен на левое крыло и стали видны аэродромные постройки, какой-то тренировочный городок, грузовики и заправщики.
Олег почувствовал, как в комбинезоне ему постепенно становится жарко и душно, ремни парашюта врезались в тело. До решающего мгновения оставались считанные минуты. Пульс вдруг стал произвольно учащаться, громко отдаваясь в висках и перекрывая шум пропеллеров.
Вот он - в небе! И путь обратно на землю один. Он должен пройти его сам, собой измерив и небо, и землю.
Олег почувствовал напряжение во всем теле, как нервное состояние, как короткий стресс перед окончательной схваткой. Пробуя одну группу мышц за другой и делая концентрирующее дыхание, он преодолел себя, расслабился.
Его раздумья прервал хрипловатый звук сирены и резкий голос инструктора, открывающего дверцу:
- Приготовиться!
Ворвался ветер, вмиг исчезла духота. Вместе с остальными ребятами Олег поднялся и повернулся лицом в направлении люка. Первые три человека прыгнули с интервалом в несколько долгих томительных секунд. Каждому инструктор кричал что-то, наклонившись к уху, после хлопал по плечу, отправляя в разверзшуюся небесную пропасть.
Перед Олегом остался только тезка, один из дружков Соколова. Вот и к его уху наклонился провожатый. Сквозь шум ветра Олег слышал:
- Как, страшно?
Парень не ответил, завороженно глядя вниз широко открытыми глазами.
- Ерунда! Не смотри под ноги, смотри в небо! Пошел! Но тезка вдруг отрицательно замотал головой и быстро бросился в сторону, к сиденьям, жадно глотая воздух и по-звериному шаря глазами вокруг. Олег заметил искорки презрения, мелькнувшие в глазах инструктора.
- Ну, а ты?!
Олег молча подошел к срезу люка, от сильного ветра перехватило дыхание. Посмотрел вверх, туда, где в неизмеримой дали висели легкие перистые облака.
- Пошел! - и легкий шлепок по плечу.
Его вмиг охватило головокружение и озноб. Но он уже был в пустоте...
Олег инстинктивно съежился - казалось, еще секунда, и обо что-нибудь ударишься. Чувство падения было знакомо, не раз испытал его в детстве. Но здесь он летел и летел беспрепятственно. Поначалу ощутив приступ тошноты, сознательно гася готовый прорваться на передний план сознания ужас, взял себя в руки. Вдруг рывок - резкий, неожиданный, и Олег будто завис в воздухе на одном месте. Нет, все же летит вниз. Чуть побалтывало из стороны в сторону. Взглянул наверх и увидел огромный белый купол, как шляпа исполинского гриба, в котором сейчас заключена его жизнь.
И в этот момент, перебивая все прочие ощущения, пришло то, основное, ради чего он оказался тут. Олега вдруг словно пронзило током - таким острым было восприятие раскинувшегося грандиозного мира, пронизанного лучами восходящего солнца. Где-то у горизонта даль была закрыта голубоватой утренней дымкой. Плюшевой моховой порослью раскинулся справа лес. Зеленые, лоснящиеся на ветру, поля с нереально маленькими домиками, река, извивающаяся и блестящая, как змея, крохотные фигурки людей. Все словно застыло в красоте этого нескончаемо длинного мига жизни. Это и был мир, где между небом и землей висел Олег - слишком земной для птицы и слишком небесный для человека. Не выдерживая пронзительности этого чувства сродства и гармонии, он радостно закричал какие-то восторженные слова. Но не услышал сам себя.
"Чтобы говорить людям об экологии, - подумал ошарашено Олег, - их нужно просто поднимать на самолетах и сбрасывать на парашютах, чтобы они оставались один на один с этим чудным, прекрасным миром, наслаждались чарующим полетом сквозь все его слои..."
Земля приблизилась неожиданно быстро. Не успев толком сориентироваться, но стараясь держать ноги вместе, он упал, больно стукнувшись подошвами и затем коленями. Олег собрался подняться, но в это время купол коснулся земли и его подхватил порыв ветра. Олега опрокинуло и потащило вслед этому раздувшемуся белому парусу. Напрягаясь изо всех сил, он пытался руками и ногами сопротивляться движению, но это было бесполезно. Перед глазами мелькали борозды поля со свежими всходами, попалась какая-то большая лужа, мгновенно окатившая его холодной жидкой грязью. Наконец, сгруппировавшись, Олег ухватил лямки парашюта, подтянул колени к животу и, улучив момент, вскочил на ноги, готовый завершить дело. Но в это время подоспевшие на помощь ребята уже поймали его купол и сообща гасили его.
Утирая грязь с лица и слыша добродушный хохот новоиспеченных парашютистов, он подумал, что земля его встречает совсем не так гостеприимно, как небо.
- Надо сказать инструкторам, - кричал гогочущий долговязый парень, - пусть в комплект зубочистку включат, чтобы чернозем выковыривать!
Остальные ответили дружным смехом. Олег, чувствуя, как отступает напряжение, сначала насупился, но потом тоже захохотал громко и задорно, задирая подбородок к небесам.